Неугасимый свет - Страница 5

— Босой! С ума сошёл! Простудишься!

Она схватила меня на руки и потащила в дом. А я, обняв её одной рукой за шею, другой рукой совал ей в рот большую сливину и приговаривал:

— Это тебе… На, Вера, кушай… А это — папе.

Она отворачивалась, мотала головой:

— Пусти, дурачок, после, после…

Дома она уложила меня на корзину, закутала в одеяло.

А папа покосился на меня и сердитым голосом сказал:

— Ну-ка, Вера, подай ремень!

Этого я не ожидал. А я ещё хотел подарить ему самую большую сливу! Я обиделся, повернулся к стене и заплакал, и плакал довольно долго. Потом папа не выдержал, подсел ко мне на корзину, похлопал меня по спине и сказал:

— Ну ладно. Слушай! Жил-был царь. С некрасивым носом. И вот он позвал мастера и сказал ему: «Сделай мне… сливовый нос!»

Я засмеялся, повернулся лицом к папе и подхватил:

— А потом — яблочный, да?

Папа нагнулся, поцеловал меня в макушку и сказал:

— Ну, правильно!

И стал не спеша, с выражением рассказывать сказку про яблочный нос, и про грушевый, и про сливовый…

Вот и всё! Как бы мне хотелось сейчас вернуться хоть на полчасика в тот сад, побегать по его дорожкам в одной рубашке, потом сесть рядом с папой и слушать сказку про царя со смешными носами.

Но это невозможно. А впрочем, вот я сейчас вспомнил про сад — и как будто на самом деле побегал по его дорожкам и полакомился сливами, на которые кто-то ночью дышал.

Вот какое великое дело память! Ведь это просто… ну, чудо из чудес!..

СЧАСТЬЕ

Помню, когда я был ещё совсем маленьким, па нашей улице однажды появился худой, оборванный человек. Он выкрикивал:

— Счастья-а!.. А вот кому счастья-а…

Мальчишки толпой бежали за ним. Мне тогда было всего лет пять, но мне тоже захотелось счастья, и я тоже побежал за ним.

Вот он остановился, и я увидел круглый столик, окаймлённый гвоздиками. Под столиком была рейка с гусиным пером. Толкнёшь рейку — и перо побежит, защёлкает по гвоздикам, пока не остановится. И вот тут-то самое интересное.

Если оно остановится возле гвоздика, у которого лежит карамелька или мандаринка, значит, твоё счастье — ты выиграл. А если у пустого гвоздика, значит, ты проиграл.

Я быстро осмотрел весь столик и там, среди карамелек и мандаринок, увидел своё счастье. Это была ярко-красная обливная пряничная лошадка с выгнутой шеей и задранным хвостом, Я всё ясно представил себе: я толкну рейку, перо побежит мимо гвоздиков и покажет на лошадку. Я спросил:

— Сколько стоит счастье?

— Две копейки… Две копейки…

Я побежал домой и стал выпрашивать у мамы деньги. Две копейки — это всё же были деньги.

Мама не хотела мне их дать. Мы жили очень бедно.

— Зачем тебе? — спрашивала она.

— Мне надо… на счастье.

— Что за счастье за две копейки?

— А вот такое… Очень хорошее счастье!..

Я долго уговаривал её, пока наконец не выклянчил эти две копейки.

Я зажал монетку в кулак и побежал на улицу. Я боялся, что хозяин счастья уйдёт.

Нет, вот он, на углу, и мальчишки по-прежнему окружают его.

Я стал протискиваться сквозь толпу, показывая всем кулак:

— Пропустите… у меня деньги!.. Пропустите… у меня деньги!..

Мальчишки расступались передо мной. Они мне завидовали. А я думал: «Погодите, вот у меня будет лошадка, тогда вы ещё не так будете завидовать».

Я подошёл к столику и протянул кулак хозяину счастья:

— Вот!.. Можно мне?

Я боялся, что ему не понравится моя монетка, что она покажется ему старой, стёртой, фальшивой…

Нет, она ему сразу понравилась. Он бросил её в карман и спросил:

— А рука у тебя лёгкая?

Я не знал, какая у меня рука. На всякий случай я ответил:

— Нет… тяжёлая!

Он засмеялся:

— Смотри, сударик, не сломай ничего! Тут я понял, что он шутит. Я отступил на шаг, размахнулся и как толкну рейку. Она побежала с удивительной быстротой. А вместе с ней побежало перо и давай щёлкать по гвоздикам, давай стрекотать: трик-трик-трик…

Вот оно описало круг, другой, третий, потом пошло потише, миновало карамельку, несколько пустых гвоздиков, орешек, ещё несколько пустых гвоздиков и стало — трик-трик-трик — приближаться к моей лошадке.

Я приготовился.

А перо — трик-трик-трик — миновало ещё несколько гвоздиков и вдруг, чуть-чуть, на один какой-то несчастный гвоздик не дойдя до лошадки, замерло на месте.

Я не поверил своим глазам. Счастье ошиблось. Надо его поправить. Я недолго думая протянул руку и подтолкнул рейку. Но хозяин счастья был начеку. Он схватил меня за локоть:

— Нет, сударь мой хороший, ещё толкать — ещё две копейки!

До сих пор, спустя столько лет, помню, как мне стало щекотно в глазах от слёз. Я сказал:

— Только ещё чуточку!.. Ну ещё чуть-чуть… Кругом засмеялись: — Маленький, а хитрый!

— Чуть-чуть не считается…

Хозяин счастья только отмахнулся от меня. Я постоял, постоял у столика, потом повернулся и стал пробираться сквозь толпу к маме.

А моё пряничное счастье осталось там, на столике, возле гвоздиков.

Дома я дал волю слезам:

— Неправильное… неправильное счастье!.. — плакал я.

А мама стала меня утешать:

— Не плачь, сынок. Ладно, не плачь. Твоё счастье — вот оно где, смотри! — И она стала показывать на мои руки и на мой лоб.

Но я всё плакал:

— Ещё бы чуть-чуть, ещё бы один гвоздик…

И только тогда, когда я подрос и стал старше и умнее, я понял, что мама была права: твоё счастье — это твои руки, твоя сила, твоя голова. И тогда тебе не помешает никакое «чуть-чуть»…